Леонид Алёхин - Сердце Чёрного Льда [С иллюстрациями]
Немногих избежавших огня пожинают серпы налетевших следом флогеронов. Полноте, флогеронов ли? Сколь мало сходство с ночными жителями гор в этих духах яростной стихии, чья плоть состоит из бушующего жара.
— Так кончилась война с Опустошителем и вместе с ней время Народа флогеронов. И началось недоброе время Народа эрвидоров, — подвел итог Серо Фалин.
18— Континент запылал, — рассказывал Серо Фалин. — Флогероны утратили разум и превратились в эрвидоров — духов огня и ярости, не знающих другой радости и другого занятия, кроме разрушения. Дриаты и эроны кое-как сдерживали их на границе Леса и Хребта. На севере, где властвовали вериди и тангу, власть эрвидоров слабела. Но Серединные Земли превратились в сплошное пожарище. Люди бежали из степей.
Бежали в Хамон, построенный выходцами из Толоса Первородного. Воды волшебного озера хранили город от ярости эрвидоров. Бежали в устье Саман-реки, где заложили новый город, оберегаемый морозной магией союзников-тангу. Те немногие, кто не захотел отсиживаться в городских стенах, вынуждены были искать помощи у древних Народов.
В обмен на верную службу дриаты, эроны, вериди и последние не утратившие себя флогероны учили нас магии Сердечных Камней. Слышать их, находить, говорить с ними. Одалживать их силу и обращать ее себе во благо.
Как говорили Тарту: «Все, что не убьет нас, сделает нас сильнее». За пятьдесят Лет Огня эрвидоры не убили нас. И мы стали сильнее. Намного сильнее.
19— В то время браки между людьми и тангу не были редкостью. В городе Саман воин из знатного рода взял в жены женщину-тангу. У них родился сын. Его человеческое имя ныне забыто. Среди тангу его называли Кан.
Лицо князя Фалина стало задумчивым. Взгляд устремился вдаль.
— Мой неведомый слушатель, — сказал он. — В молодости я участвовал в состязаниях поэтов. Мы с юношами уходили в горы и там, под звездным покрывалом, до рассвета пили вино и пели песни. Не было разницы между князем и пастухом. Единственное условие — песня должна была родиться там и тогда, из плеска вина, из биения крови. На тех состязаниях я всегда побеждал. Мои победы пригодились мне позже — когда на совете князей я поднимал Гнезда на войну, когда ободрял бойцов. У меня всегда находились слова — для женщин, для друзей, для врагов. А теперь… теперь слова утекают от меня, как вино из пробитого меха.
Пальцы князя сжались на усыпанной сапфирами рукояти меча.
— Меня выбрали говорить в Хрустальной Розе, потому что я всегда умел обращаться со словами. Я должен был рассказать тебе историю Кана, Великого Тангу, о его предназначении, о темной звезде, озарявшей его путь. О том, как он овладел Короной Автократора и сковал эрвидоров Ледяной Цепью, о том, как в конце концов Враг подчинил и его горячее сердце… Но у меня перед глазами день последней битвы. День его гибели.
Битва началась у Провала и длилась семь дней. Битва Древа назовут ее в летописях, но у подножия Отца-Древа она закончилась. Семь дней мы теснили остатки Ночной Орды от Провала в глубь Леса. Семь дней мы гибли сами и истребляли воинов Кана, пока у корней Древа не остался только он и триста его сыновей. «Всадники Сай Олаха» звали они себя. Триста лучших воинов Ночной Орды. И ее предводитель — двухсотлетний старик на белом волке.
О нем говорили, что он оборотень. Чудовище с глазами и сердцем из черного льда. Глядя на дела его рук — разоренные деревни и сожженные города, — легко было поверить. Но в тот, последний день он выехал вперед, чтобы говорить с нами, воинами Ордена Солнца. Он просил взять его жизнь, но отпустить сыновей.
Он кричал, он умолял, он плакал. Черные слезы стекали по его лицу из человеческих глаз. Жар отцовской любви растопил лед Врага в его сердце.
Князь замолчал на время. На его ресницах блестела влага.
— Но он не смог, — продолжил он, запинаясь. — Он не смог тронуть наши сердца.
«Нет», — сказал Ингид Савина, чьи отец и мать пали от рук Ночной Орды.
«Нет», — сказал Вирин Тойво, похоронивший брата на полях нашей войны.
«Нет», — сказал Луко Белин, лишившийся дома и семьи.
«Нет», — сказал я, Серо Фалин.
— А что мог сказать я, носивший у сердца наконечник стрелы тангу? Стрелы, сразившей моего старшего сына? Что мы могли сказать? Что???
20— Пощады не будет, — сказал Кану Озерный Лорд, наш предводитель.
Я не видел его лица за вечно опущенным забралом, но по голосу чувствовал, что слова дались ему нелегко. Он не был жесток.
Но он понимал: отпусти он сыновей Великого Тангу — война разразится в его собственном лагере.
Он был мудр, наш Исчезнувший Король.
Серо Фалин закрыл лицо рукой.
— Мы убили их всех, — его голос звучал еле слышно. — Триста сыновей Великого Тангу, рожденных им за долгую жизнь. Мы даже не скрестили с ними мечи — за нас управились славные фузилеры Самана и пушкари Валита.
Но прежде мы сразились с самим Каном. И я призываю в свидетели землю и небеса — в моей жизни не было более тяжелой схватки.
21— Нам, четверым лордам Ордена Солнца, было вместе меньше лет, чем ему одному. Мы готовы были сразиться с ним по очереди, в порядке старшинства, или уступить право на бой нашему предводителю. Но обезумевший Кан набросился на нас, разя ножом и ятаганом.
Он убил моего грифона и сбросил Ингида с коня. Он ранил лорда Белина и отрубил руку лорду Тойво. И он, без сомнения, умертвил бы нас, если бы не Озерный Лорд.
Серо Фалин отнял руку от лица. Голубые его глаза покраснели, но слез в них больше не было.
— Непревзойденный воин, победивший в свое время каждого из нас. Честь торжества над Великим Тангу принадлежит ему.
«Я сожалею», — сказал он, вонзая меч в сердце Кана.
22— И я сожалею, мой слушатель, что не поведаю тебе целиком славную историю войны с Ночной Ордой. Надеюсь, что ты знаком с ней и без меня. Благо книги о той войне пишутся уже сейчас.
Главное, что ты должен был усвоить из моего рассказа, — и Опустошитель, и Великий Тангу были всего лишь игрушками в руках чужой, враждебной силы. Пробными камнями, нашим испытанием на прочность. Главная битва еще впереди.
Зная о предстоящем сражении, наши старшие братья решили помочь нам. Вериди, флогероны, дриаты и эроны — те немногие, что уцелели после трех столетий войны, — они принесли себя в жертву во имя нашей будущей победы. Ради того, чтобы жила наша земля. Все свое искусство, все знания, все без остатка силы они вложили в оружие, равного которому мир еще не знал. В Стражей Акмеона.
Оружие не имеет души и служит тому, кто взял его в руки. Чтобы Стражи исполнили свой долг в нужный час, а не по велению случайного властолюбца, создатели погрузили их в сон. Тот, кто мудр и чист душой, найдет способ пробудить их. Ему понадобятся Сердце и Ключ.
Образ Серо Фалина потемнел. Его голос зазвучал приглушенно, двоясь и пропадая.
— Ключ к Песне Небес перед тобой. Путь к Сердцу ты найдешь у наших ног. Если ты можешь понять меня, значит, наши труды и жертвы были не напрасны.
Все исчезло. Осталась лишь серая пустота, в которой угасали последние слова Победителя Эрвидоров.
— Меня зовут Серо Фалин. В день, когда мой каменный лик прольет слезы, Враг вернется. Теперь, когда герои прошлого мертвы, только ты сможешь его остановить. Ты должен найти Сердце и Ключ. Но знай, что только человек может пробудить Стража. Помни: тот, кто пробудит Стража, останется в Хрустальной Розе навсегда. Помни. Помни.
ЯКОШ БЕЛИН, ЛОРД-ЗАЩИТНИК СЕРЕДИННЫХ ЗЕМЕЛЬЯркой вспышкой мир вернулся. Лорд Белин, вновь ощутивший свое тело, покачнулся, но не упал. Слева его поддержал герцог Савина, справа — князь Фалин.
— Достаньте Ключ, барон, — сказал Таиз.
Непослушной рукой барон Белин вынул Ключ из друзы и вернул его князю. Лепестки Хрустальной Розы расходились, открывая розовеющие небеса над Матерью Ветров.
— Сколько времени… — барон откашлялся, облизнул пересохшие губы. Он никогда не ощущал такой жажды. Каждая клетка тела умоляла: «Пить, пить, пить». Но он все же нашел силы закончить фразу: — Сколько времени мы провели внутри шара?
— Как вы думаете, барон? — лукаво спросила Гуинре.
Она протянула барону рог с водой. Ледяной водой горных ручьев. Но вежливость лорда и трепет перед княгиней требовали сначала ответить на вопрос.
— Совсем недолго. Солнце не успело подняться высоко.
— Время внутри Розы действительно течет иначе, — сказал Таиз Фалин. — Но оно не замедляет ход, как усталый ишак, а пускается вскачь, как молодой солнцерог.
Вмешался Савина:
— Мой брат хочет сказать, что мы провели в хрустальном шаре ровно сутки. Поэтому вы ощущаете такую усталость и жажду, барон. Вы не ели, не пили и не спали целый день и целую ночь.
